Мир велик
М.Рогинскому.
Мы давно уже свернули с шумной улицы и шли
маленькими спящими переулками. Здесь лежал чистый непримятый снег. Наконец,
стали спускаться в подвал. В нем было сыро и тихо, и непохоже, чтобы здесь
жили. В окошко светил фонарь с другой стороны улицы, он освещал старую
мебель, какие-то ржавые трубы и колеса. Справа увидели желтый свет узкой
полоской, и пошли туда. Там оказалась комната, посредине стоял круглый
стол, заваленный грязной посудой, бутылками, тут же лежали книги. Вошел
невысокий человек в телогрейке и вязаной лыжной шапочке это и был художник.
Мы поговорили немного, потом он встал и придвинул стул к стене, и принялся
ставить на стул картины, одну за другой, немного ждал каждый раз, наклонив
голову, снимал и ставил следующую... Здесь были уголки старого города,
простые предметы, и когда-то увиденные люди, и то, что он запомнил с детства...
и красные трамваи... Картины появлялись из всех углов, ярко вспыхивали
то красным, то желтым и исчезали в темноте. Здесь были обрывы и откосы,
с уголком сурового неба наверху, а под откосом груды старых вещей, посуда,
осколки и обломки, драгоценные и милые ему... и старые стулья... и вещи
эти лежали, и кружились в воздухе, и медленно падали... И в жизни его все,
все катилось под откос - и все начиналось снова он уезжал. Он никому
не хотел угождать, и делал все честно, как умел, изо всех сил это было
видно.
Надо делать свое, он говорил упрямо,
и здесь, и там везде... но здесь я в подвале, а там - весь мир, и он
велик... .
На мольберте стоял незаконченный этюд с
двумя яблоками... Он проводил нас на улицу. Шел крупный снег и ступеньки
в подвал совсем замело.
Он будет также работать и там, почти не
выходя из дома, только иногда в лавочку, или на угол сигареты купить.
И люди, которые привели меня к нему скоро и они разъедутся кто куда...
Ну и что ж, ну и что ж... Мир открыт и велик, велик!
Продолжение
Возврат к Содержанию/content/